ВЕРНУТЬСЯ К СПИСКУ РАССКАЗОВ

У Тибальта было шесть братьев и одна сестра, так что семья его считалась относительно небольшой. Его старший брат, Родриг, давно уехал из семьи, совершив множество славных поступков, вроде победы над Великим Червем Ротерхэма, что сделало его Рыцарем Владения, дало ему землю возле Реки Гризмери и возможность жениться на смешливой, белокурой девушке с большими долгами. Два следующих по старшинству брата сделались Странствующими Рыцарями и объездили всю Бретоннию, завоевывая по пути сердца дам. Путешественники приносили к ним в дом вести о путешествиях двух братьев, а менестрели слагали о них песни, что заставляло старых родителей светиться от гордости, а сердце Тибальта сжиматься.

Затем настал черед Гиральда, который был старше Тибальта всего на год. С вьющимися огненными волосами, приятным взглядом, умением сражаться и харизмой, он был любимым сыном родителей. Гиральду было вручено лучшее оружие и доспехи, которые только смогли найти в замке, а конем ему стала серая лошадка, тоже лучшая из всех. В один прекрасный день, Гиральд покинул дом. Его провожала огромная толпа людей. Когда Тибальт увидел, как Гиральд пришпорил коня и уехал, он решил, что должно быть только ему одному хотелось, чтобы брат уезжал. Потом он увидел слезы в глазах матери, и ему стало стыдно за себя.

В первые несколько месяцев, начали приходить новости: Гиральд убил нескольких Гоблинов, спас какую-то девушку, уничтожил одного или двух злобных чудовищ. Ничего особенного, но родителям было приятно. А затем – ничего. Ни одной весточки, месяц за месяцем. Мать беспокоилась все больше и больше, в то время, как отец сохранял стоическое спокойствие. Тибальт же, с момента отсутствия брата всерьез занялся рыцарскими искусствами: искусством владения мечом, верховой ездой и изучением правил и заповедей рыцарства. Обучаясь, он все равно был уверен, что у Гиральда и на лошади ездить, и мечом махать и играть на лютне, получалось несравнимо лучше, чем у него.

Прошел целый год со дня отъезда Гиральда, Тибальту скоро исполнялось уже шестнадцать. Как и его братья, он должен был пройти проверку, после которой становился полноправным мужчиной. Затем, следуя традициям семьи, он должен был уехать со двора, как Странствующий Рыцарь и не мог вернуться до тех пор, пока не получит шпоры настоящего Рыцаря Владений.

По правде говоря, Тибальт не хотел покидать дом и странствовать по миру. Он не был по натуре амбициозным и огонь схватки не клокотал в его венах, в отличие от его братьев. Он был профессиональным мечником, но видел смысл во владении оружием, как в искусстве, а не как в кровопролитии. Он любил охотиться – а кто не любил – но делал это для удовольствия.

В канун шестнадцатилетия Тибальта, густой туман окутал замок. Его мать резко ответила ему на какой-то вопрос и это навело Тибальта на мысль, что она ненавидит его, хотя он и не понимал, за что. Отец относился к нему холодно и отстраненно. Единственной, кто относился к нему, как к человеку, была его сестра, Мальфлё, которая была очень восприимчивой для своих лет.

“Как ты можешь придумать себе Поиск, если ты сам не знаешь, чего хочешь?” спросила она его.

“Ты должен сначала разобраться с демонами прошлого, прежде чем заниматься опасностями будущего”.

Тибальт провел ночь, стоя на коленях на холодном полу церкви, вознося молитвы Леди. Ответ пришел к нему, когда луч восходящего солнца, отразился от стекла церкви и упал на алтарь, расцветив его всеми цветами радуги. Теперь он знал, что ему надо делать.

День прошел активно. Тибальт прошел все испытания и доказал, что он достоин носить доспехи и оружие Странствующего Рыцаря. Финальной частью церемонии было назначение Странствующим Рыцарем своего Поиска. Тибальт подошел к родителям, снял шлем и отсалютовал отцу. Он заметил, что его мать не смотрит ему в глаза.

“В честь Леди, короля и моей семьи”, начал он “я провозглашаю, что моим Поиском будет найти моего брата Гиральда – привести его домой, если он жив, или, если он мертв, отомстить за него. В чем клянусь я мечом своим и честью своей”.

Как он и ожидал, заявление его вызвало смятение. Мать залилась слезами, отец сверкнул на него глазами, а слуги начали шептаться.

“Может мне нужно было поклясться убить Черного Кабана Борробила,” подумал он хмуро “Слишком много для альтруизма”.

Тибальт собрался как можно быстрее. Он взял старые побитые доспехи, некрасивый, но неплохо сбалансированный меч, а конь, которого дал ему отец, был настолько злобен, что его собирались забить на мясо к осени. Шел дождь и никто не вышел провожать его, пришла только веселая Мальфлё.

“Возьми это”, сказала она, передавая ему в руки какой-то сверток, “Это поможет тебе. Поезжай на запад и разыщи Мелис Гау. Больше ничем помочь тебе не могу, но… Удачи.” Она поцеловала его и попрощалась, после чего он медленно выехал через ворота замка во внешний мир.

Когда отцовский замок скрылся с глаз, Тибальт развернул подарок сестры. Это был меч невиданной красоты. Он никогда не слышал о такой вещи – быть может это был подарок короля, но как он попал к его сестре? Несмотря на холод и отсутствие солнца, драгоценности и жемчужины меча сверкали, а когда он на пробу взмахнул клинком, аккуратные руны, нанесенные на лезвии, вспыхнули на воздухе. Чувствуя себя намного лучше, Тибальт спрятал меч и быстро поскакал по дороге навстречу своей судьбе.

Сразу после того, как уехал брат, Мальфлё бросилась на свою кровать и задумалась. Так много она должна была сделать. Тщеславие привело Гиральда к его судьбе, как дыхание, задувавшее свечу. Возможно, она сделала ошибку, послав за ним Тибальта, но возможность избавиться от меча стоила любых проблем, которые могут появиться после возвращения Гиральда. Она еще не могла силой магии узнать, выполнит Тибальт свой Поиск или нет. Колдовская часть ее души уже не беспокоилась о своих родственниках, но в ее глубине еще жила маленькая шестилетняя девочка, которая была уверена – Тибальт был лучше всех ее родственников… а еще потому, что он причесывал ее волосы, в то время как другие – только дёргали.

Тибальт ехал на своей лошади по спуску извилистой дороги. Он устал и замерз и не сомкнул глаз прошлой ночью. На верхушке холма дорога превратилась в сплошную грязь и ручьи, затем обозначилась лесная опушка. В центре открытого места возле костра грелась какая-то грязная старуха. Тибальт осторожно направил свою лошадь к ней. При ближайшем рассмотрении она оказалась еще ужаснее: с пятнистой кожей, клочьями волос, и, скорее всего, одним глазом, хотя за спутанными волосами было трудно с уверенностью сказать, было ли это так.

Прошу прощения, э-э, седая старая женщина. Я нахожусь при исполнении Поиска, и я ищу Мелис Гау. Не можете ли вы мне сообщить что-нибудь любопытное по этому поводу?”.

“Ээээх!” закашлялась старуха. “Может могу, а может и нет. Информация недешево стоит, сам знаешь. Что может такой смазливый юноша дать такой старой девке, как я, а?” она бросила на Тибальта косой взгляд и, запустив пальцы в волосы, выудила оттуда лягушку.

“Старуха, как Рыцарь я поклялся хранить целомудрие”, быстро ответил Тибальт. “Может я могу сделать что-то другое?”

Старуха вперила в Рыцаря свой взгляд, как будто взвешивая все за и против.

“О, Сэр Рыцарь, я вижу у тебя прекрасный меч, может для чего и сгодится. Вот чего я хочу. Я потеряла свою маленькую Милоу. Она убежала в пещеру”.

Старуха развернулась и тыкнула пальцев в сторону разверстого зева горы, позади нее.

“Я не видела свою малютку долгие годы. Если не найдешь ее саму, принеси хоть ее ошейник, за него можно выпросить серебрянный или два, и тогда я помогу тебе в твоем Поиске. Кстати, у тебя ведь нет ничего поесть?”

“Все, что у меня есть, это полбуханки хлеба”.

“Тогда дай сюда”, хмыкнула карга, “И надеюсь, что это белый хлеб, а не этот новомодный черный”.

Тибальт достал остатки хлеба, они были несколько подмокшие, но старуха взяласб за них с отменным аппетитом, приговаривая.

“Ну чего стоишь? Ты уверен, что не хочешь повеселиться?..”

“Э-э, нет, спасибо!” ответил Тибальт, пятясь в сторону пещеры, которая казалась теперь ему даже дружелюбной, по сравнению с зазывно улыбающейся старой ведьмой. Спасение котенка, конечно не было особо доблестным поступком, но Тибальт решил, что оно вполне может относиться к “помощи слабым”. В любом случае, его это не слишком задержит.

Тибальт медленно шел вниз по туннелю, держась рукой левой стены. В правой руке он держал клинок, который дала ему сестра; руны этого клинка обладали странным свойством светиться в темноте. Пол усеивали сломанные кости (знак не очень-то приятный), а из глубины туннеля шел отвратительный запах. Он услышал мяукающие звуки впереди. Чувствуя себя последним дураком, Тибальт детским голосом стал звать: “Милоу, Милоу!”.

Мяуканье стихло, так что он вынужден был идти дальше, выставив перед собой щит. Снова звук – что-то двигалось в темноте. Он был удивлен, что котенок производит столько шума, может Милоу был собакой? Меч засиял ярче и начал как-то подозрительно вибрировать, как будто зовя вперед. Внезапно, из-за кучи камней выскочила Тварь и скачками понеслась к Тибальту, ревя от бешенства. Тибальт не успел толком рассмортеть нападающего, но это было что-то большое, злобное и оно имело смрадное дыхание. Тварь кинулась на Тибальта, обнажив зубы и пуская слюни, так что рыцарь был вынужден защищаться.

Зубы, размером с кинжал каждый клацнули по доспехам, в то время, как когти попытались разорвать Тибальта. Отброшенный к стене, Тибалут сделал единственное, что успел сделать инстинктивно – взмахнуть мечом. Руны прочертили в воздухе пылающую черту. Драться со Свирепой Тварью было труднее, чем сражаться с человеком. Тварь могла пользоваться зубами и когтями. Ударом когтистой лапы тварь вышибла из рук Тибальта щит, с грохотом покатившийся по камням. Теперь Тибальт только защищался, выставив вперед свой меч. Он быстро уставал и истекал кровью от нескольких нанесенных ранений. Тварь открыла пасть, намереваясь откусить юноше голову, и в этот миг его меч взлетел, вонзившись прямо в пасть и пробивая твари мозги. Вонючая темная кровь забрызгала тоннель, пока Тварь билась в агонии под ногами рыцаря.

Когда Тибальт наконец отдышался, он перевернул тварь носком сапога. В свете рун меча, тварь оказалась чем-то, что соединяло в себе черты рептилии и зверя, как будто кто-то скрестил медведя и ящерицу, а потом по приколу добавил лишнюю пару ног. Вокруг его шеи, под клочьями меха, был одет кожаный ошейник.

Тибальт проснулся утром от того, что лошадь нюхала его лицо. Он аккуратно отодвинул ее морду и сел, охнув от боли. События вчерашнего вечера были сплошным кошмаром. Он помнил бой с тварью, и то, как вышел из пещеры, но что было дальше не очень хорошо запомнил. Сильно раненный и под воздействием шока, он, наверное упал без сознания. Болезненные видения все еще витали перед ним: старуха, страшная Тварь, прекрасная женщина, с холодными белыми руками, которая коснулась его, а потом он ничего не помнил.

Ночью кто-то снял с него доспехи, вымыл и обработал все раны. Тибальт аккуратно проверил себя. Все было на месте, хотя он был слаб, а тело все покрыто синяками и рубцами. Он огляделся вокруг. Старой карги не было видно, остывшие угли ее костра были единственным о ней напоминанием. Его доспехи лежали рядом с ним на земле. Они были слишком разбиты, чтобы их можно было одеть снова. Придется ему оставить их. Будем надеяться, с помощью расположения Леди, он скоро снова оденет доспехи. Рядом с его доспехами лежал его клинок (чистый), немного хлеба и сыра, фляга с чем-то, сюдя по всему – вином и огромный окровавленный коготь.

Тибальт съел еду, которую оставил таинственный некто и обдумал ситуацию. Теперь у него не было ни еды, ни доспехов, ни денег. Он не нашел ни брата, ни таинственную Мелис Гау. С другой стороны, он был жив, у него еще был конь и он все-таки победил Страшную Тварь. Когда Тибальт взобрался на свою лошадь, он увидел накарябанную на земле надпись. Она была вся испещрена отпечатками копыт, но в ней угадывалась огромная длинная стрела, направленная вдоль ручья и слова: MAL D’YSCALLE.

В течении двух лет Тибальт странстовал по землям Бретоннии, пытаясь выяснить судьбу брата, каким-то образом связанную с мистическим Мелис Гау. За это время он убил немало чудовищ, победил множество врагов и выдержал множество испытаний. Как результат, он подрос, поумнел, стал сильнее, как телом, так и духом. Он целиком отдался своей судьбе. Хотя те, кого он спрашивал о брате, отвечали либо уклончиво, либо агрессивно, а некоторые вообще не отвечали, получалось, что он все двигался в одном направлении – вдоль равнин Бастонны, через Парравон, направляясь к западным отрогам Серых Гор.

В крохотной деревушке, под названием Пиу де Велей, на юго-восточной оконечности Массива Оркала, он побеседовал с умудренным годами Рыцарем Грааля, который сообщил ему, что деревня Мелис Гау находится где-то вблизи Леса Лорена. Он сказал, что деревня эта была – по непонятной причине – покинута жителями сотню лет назад, и теперь, должно быть, лежит в руинах. Дорога, ведущая в Мелис Гау заросла сорняками, однако, Тибальт, ощущая окончание своего Поиска, немедленно отправился дальше.

После нескольких дней ужасной дороги через лес, Тибальт прикинул, что должно быть уже пересек границу Бретоннии и мистического Атель Лорена, и несколько удивился, что Эльфы и их союзники Энты и Дриады до сих пор не попадались ему и даже не всадили стрелу в спину. Остановившись на вершине очередного холма, чтобы дать лошади передохнуть, он бросил взгляд на раскинувшуюся перед ним внизу долину. Густой клубящийся туман, не давал возможности толком рассмотреть, что же находилось внизу, однако Тибальт видел контуры разрушенных домов и сгнившую поляну, когда-то должно быть бывшую пристанищем множества овощей и других съедобных растений. Звуков слышно не было – ни движения, ни голосов, место было окутано непроницаемой тишиной.

Спустившись вниз, он вошел в неожиданно привлекательную и наполненную солнцем деревню. Немногочисленные крестьяне отрывались от работы на грядках и смотрели в его сторону. Рыжеволосая девушка пела, подгоняя стадо овец и коров. В центре этой очаровательной деревни рыцаря встретили ее жители. Прежде чем он понял, что случилось, он уже сидел в таверне, с куском жареного мяса в одной руке и кружкой эля – в другой. Когда еда мягко устроилась в желудке, а солнце разморило Тибальта, он почувствовал, что все его проблемы куда-то удалились. Он посмотрел на сидящих рядом людей, они были такими дружелюбными, такими счастливыми. Он ощущал такое полное спокойствие разве что дома, когда Гиральд еще не покинул дом. Чувствуя расслабленность во всем теле, Тибальт прислонился к стене таверны и смежил очи.

Тибальт проснулся мнгновенно, несколько дезориентированный темнотой. Потом, он вспомнил деревню. Он, должно быть, заснул после обильного поглощения еды. Он был в какой-то комнате. Выглянув в окно, он увидел, что комната эта находилась на втором этаже таверны. Он удивился, как странно выглядела деревня в лунном свете. Домики, такие очаровательные днем, сейчас казались унылыми и покрытыми трещинами, сады и грядки заросли сорняками. Колодец представлял собой полуразвалившуюся груду камней, на полях росли кусты и молодые деревья. Картина перед ним смазывалась и расплывалась. В полной растерянности, Тибальт вернулся в постель, и пока он ворочался, пытаясь заснуть, ему казалось, что он услышал странный голос, взывающий к нему: “Спаси меня брат, спаси меня!”

Утром деревня снова стала такой, какой была утром. Солнце сияло, люди были доброжелательно настроены – фактически место было СЛИШКОМ хорошим. Не было ни грязи, ни суматохи, ни громких голосов – обычных атрибутов деревни. Все люди были здоровы, все животные – толстыми, а растения – цветущими и зелеными, без следов болезней или, скажем, долгоносиков. И почему тут не было детей? Более того, хотя он и не заметил этого раньше – здесь не было и замка, который бы охранял землю. Когда он спрашивал у крестьян, кто их защищает, они отвечали уклончиво или меняли тему разговора. Когда он поднажал на них, и напрямую спросил про своего брата, крестьяне вообще замолчали, но вскоре согласились послать за своим повелителем, который, уверили они Тибальта, сможет ответить на все его вопросы.

В полдень, когда солнце стояло в зените, появился повелитель деревни. Откуда именно, сказать было трудно. Он выглядел очень старым, когда ковылял по дороге, болезненно согнувшись; его даже поддерживали двое крестьян. Старик остановился перед Тибальтом, а потом резко откинул капюшон и взглянул молодому рыцарю прямо в глаза. Тибальт застыл в ужасе, и свет потемнел вокруг него. Повелителем деревни оказался ни кто иной, как его пропавший брат Гиральд. Но этот Гиральд ужасающе изменился, став старым и больным, в то время, как должен был быть молодым и здоровым. Его золотые волосы поседели и стали тонкими и безжизненными, сильное тело скрючилось и ослабело, а лицо приобрело бледность мертвеца.

“Добро Пожаловать в Мелис Гау, братец”, прохрипел Гиральд, “Ты все еще хочешь забрать меня обратно домой?”.

Тибальт лежал в своей постели и ворочался, не в силах заснуть. Он провел несколько часов, разговаривая с Гиральдом, но так и не смог пробить желчность его речи. Его брат отказался ответить, почему он остался в этой деревни и по какой причине не послал весточку домой. Он уверял, что остался в деревне из-за чистого горного воздуха, который помог ему перебороть болезнь и без которого он, пожалуй, уже умер бы. Мало что осталось в нем от прежнего Гиральда, это был старый больной человек, тень от прежнего красавчика и любимца семьи, каким он был… и каким он должен был быть! Даже его личность изменилась, как будто болезнь поразила не только тело, но и дух. В конце концов, жестокий приступ кашля заставил Гиральда прекратить разговор, и он удалился в сопровождении жителей деревни.

И снова Тибальт проснулся среди ночи в холодном поту. Снова подошел он к окну и выглянул наружу. Деревня снова превратилась в руины, которые окутывал густой туман. Хотя Тибальт и пребывал в депрессии, он вышел на улицу, прихватив свой меч.

Тибальт шел по деревне. Его шаги поглощались туманом. Все дома были разрушены и увиты молодыми растениями. Когда он оглянулся, он увидел, что его таверна превратилась в груду камней, оживленную пучками кустов. Не было ни людей, ни животных, ни вообще никакой жизни.

Хотя… что-то странное все-таки было. Что же изменилось? Что это за тень там, где только что был только туман? Пока он размышлял да прикидывал, пытаясь сообразить, что же ему делать дальше, тень сформировалось в фигуру рыцаря в темных доспехах.

“Тот кто хочет управлять Мелис Гау должен сначала сразиться со мной!” прогремел рыцарь, поднимая огромный топор и ступая в сторону Тибальта.

“Я не хочу с тобой драться, Сэр Рыцарь”, попытался отказаться Тибальт, “И я не хочу быть правителем этого места”.

“Сражайся или умри!” не обратил внимания на его слова черный рыцарь.

Топор ринулся к Тибальту и тот парировал удар своим мечом. Схватка началась. Противники были равны друг другу по умениям, но черный рыцарь был весь увешан железками, и потому был медлительнее. Тибальт действовал быстрее, но не имел ни щита, ни доспехов, которые бы могли защитить его, так как выскочил на улицу в ночной рубашке. Один удар топора может отрубить мне руку или даже голову, прикинул Тибальт, когда топор просвистел у самого его уха. Тибальт обратился к своей любимой тактике и начал бегать по деревне, заставляя черного рыцаря гоняться за ним. Однако, его противник бил как автомат, и вскоре не он, а Тибальт начал уставать. Навернувшись о корень, он сильно ударился рукой, размышляя почему это его меч никак не реагировал на присутствие, казалось бы, настоящего опасного врага.

Тибальт был вынужден обратиться к генетической памяти своих предков, чтобы уклоняться от ударов противника, призвав на помощь весь свой опыт. Наконец, он заметил, что небеса посветлели и туман начал рассеиваться. Зачинался рассвет. Черный рыцарь, должно быть никогда не видевший рассвета, поднял голову вверх и удивленно вылупился на небо. Собрав всю свою силу, Тибальт нанес ему один мощный удар как раз под основание шлема. С ужасным воплем черный рыцарь потерял равновесие и грохнулся на землю.

“Сдавайся или умрешь!” закричал Тибальт, занося меч. Черный рыцарь в ответ только что-то промычал и отрицательно покачал головой. Поставив ногу на туловище поверженного противника, Тибальт отбросил лезвием меча его шлем. Перед ним было бледное лицо Гиральда.

“Спаси меня брат, спаси меня!” прошептал он. “Теперь, когда я – это я, я умоляю – убей меня, чтобы дух мой уснул спокойно!”.

Тибальт застыл. Если Гиральд был прав, может так было и лучше – освободить его дух от мучений. С другой стороны, тогда Тибальт возможно будет сам защищать Мелис Гау, так как дух его будет проклят. Может он не сможет покинуть Мелис Гау вообще. Может ли он принести в жертву свою душу, чтобы спасти душу брата? А если он отпустит брата, может ему придется сражаться с ним изо дня в день, пока один из них не убьет другого? К моменту, когда взошло солнце, Тибальт припомнил строку из молитвы, звучавшую примерно так:

"Но ценнее всего в мире милосердие".

Когда золотые лучи солнца коснулись его, Тибальт поднял свой меч и изготовился к удару.