ВЕРНУТЬСЯ К СПИСКУ РАССКАЗОВ

Пули с колокольным звоном ударялись о бронзовую урну. Бежать было некуда. От ворот Суда покатилась волна смерти. Людей охватила паника.

Любое нарушение неприкосновенности Суда, случайное или умышленное, считалось оскорблением имперской власти. Арбитрам бросили вызов, и они не сочли возможным отсидеться за неприступными бастионами. Волнения среди паломников вряд ли утихли бы сами собой; не встретив достойного отпора, переросли бы в крупномасштабное восстание. Промедление со стороны властей могло быть неправильно истолковано.

Шандабар не входил в число густонаселенных городов, однако сейчас столица переполнена пилигримами. Порядок мог легко превратиться в беспорядок, совладать с которым у местной полиции не хватило бы сил. Судьи воспользовались привилегированным положением и выпустили против мятежников карательный отряд.

Ракетная установка и пулеметы замолчали.

Арбитры соскочили с бронемашин и, стреляя из лазерных ружей, цепью двинулись вперед. Над горами трупов витали клубы слезоточивого газа. К счастью, ветер дул в противоположную от бронзовой урны сторону.

В поисках спасения некоторые паломники падали на землю лицом вниз. Лазерные лучи полетели в центр толпы. Мертвые и живые валились друг на друга вперемешку.

Вскоре все пилигримы распростерлись ниц в сторону храма Оксиденс, словно в массовой молитве. Сцену можно было бы снимать для патриотических роликов, если бы не лужи крови, бессчетное количество трупов и грозная цепь арбитраторов на заднем плане. Правда, черно-белая пленка скрыла бы кровавые следы.

Арбитры прекратили огонь. Стражи законности шли между горами живой и мертвой плоти, тщательно следя за тем, чтобы никто из паломников не смел поднять голову.

Так человеческий космос боролся за спасение душ. Так каралось неповиновение. Для защиты порядка хороши все меры, даже самые жестокие.

Вновь государство проявило несокрушимую силу. Жак ощутил невольное почтение. Его охватила острая тоска по простодушию. Карьера Тайного Инквизитора Драко не отличалась простотой, но по сравнению с мучительной дилеммой, раздирающей его разум сейчас, прошлое казалось безоблачным и светлым.

Однако уже в следующую секунду холодок ужаса прокатился по спине Жака. Сколько же жертв можно принести на алтарь дисциплины и постоянства? Драко знал ответ. Альтернатива — вселенская анархия — гораздо страшнее.

Если падет Империум… когда падет Империум, воцарится жестокий Хаос, и реальность исчезнет.

Им предстоит путь по настилу из тысяч распростертых паломников.

Маленький человек втянул голову в плечи и помчался от ворот Суда, ступая тяжелыми ботинками по живым телам. Быстрее прочь, пока безликие арбитраторы не подошли слишком близко.

Не колеблясь больше, Д’Аркебуз подтолкнул Инквизитора.

Люди кричали, стонали и ругались, когда массивный Лекс наступал на них. Но беглецы не обращали внимания на их вопли и проклятия.

Арбитры заметили удирающую троицу.

Карлик, гигант и обычный человек… Ведут себя подозрительно. Наверное, их разыскивают.

Скваты в Империуме почетом не пользовались.

Нужно поймать коротышку.

А гигант, похожий на гладиатора? Три человека убегают не случайно. Не кроется ли здесь заговор?

Арбитры пустились в погоню. Трое карателей — по одному на каждого беглеца. Куда проще выстрелить в спину, но тогда Суд потеряет источник ценных сведений. Кроме того, за поимку отступников выплачивается вознаграждение.

Убегать, подобно преступникам, было не в характере Жака и Лекса! Но что делать! Безликие фигуры ускорили шаги, наступая на ягодицы и головы поверженных людей. Однако беглецы стартовали раньше и неуклонно увеличивали разрыв.

Впереди показалась боковая улочка — ответвление от главной кишки, наполненной человеческим мясом. Паломники вопили в экстазе, словно на экранах уже воссияло Истинное Лицо.

Слухи сюда еще не докатились. Толпа кричала от восторга и обожания, люди толкались локтями и царапались.

Гримм протискивался меж разгоряченных тел, вовсю работая руками и коленями. Если бы не серьезность ситуации, Жак рассмеялся бы: малорослый скват напоминал ребенка, не к месту путающегося под ногами у взрослых.

Лекс кинулся следом. Мускулистыми руками с костями, усиленными керамикой, он прокладывал путь Жаку.

К беглецам протянулся лес рук. Д’Аркебуз нанес несколько беспорядочных ударов, свалив с ног несколько благоверных пилигримов. Остальные поспешили посторониться. Сразу стало свободнее. Гримм споткнулся и упал, но тут же вскочил и врезал кое-кому тяжелым ботинком.

Завернув за угол, трое мужчин увеличили скорость. Улочка заканчивалась тупиком. На куче гниющего мусора валялся ободранный дохлый пес. На импровизированном вертеле над тлеющими углями жарился шашлык из второй собаки. Не дождавшись изысканного обеда, местные бродяги отправились на бульвар, очевидно, приняли взрывы гранат за хлопки праздничного салюта.

Они попали в западню. Оставалось сдаться на милость арбитраторам.

Веками банды подростков разрисовывали стены трущоб. Имена и непристойные лозунги аляповатыми пятнами украшали серый бетон.

Не избежала этой участи и железная дверь, почти незаметная в сумраке узкой улочки.

Лекс провел рукой по металлу. Возможно, в незапамятные времена на двери и была ручка.

Д'Аркебуз толкнул плечом. Посыпалась ржавчина. Петли слабо заскрипели.

Гигант наподдал сильнее. Дверь взвизгнула и поддалась.

Внутри находился склад. Несколько тусклых лампочек за решетками создавали тяжелый полумрак. Кучей валялись седла и уздечки для камелопардов.

Бросив взгляд назад, Лекс увидел, что безликие арбитраторы-близнецы выскочили из-за угла. Лазерные лучи ударили в стальные косяки, в полки и в противоположную стену склада.

Искры осветили помещение. Жак и Гримм едва успели протиснуться в узкую щель. Десантник задвинул тяжелую дверь.

Впереди они обнаружили центральные ворота с хитроумным замком, снабженным зарядным устройством от несанкционированного проникновения. Но кто мог предусмотреть, что злоумышленники взломают его не снаружи, а изнутри? Лекс вытащил сначала верхний детонатор, затем — нижний. За спиной он слышал треск. Арбитры взламывали заднюю дверь.

Что ж, пора готовиться к обороне. Вытащив из-за пояса болтер, Лекс произвел одиночный выстрел в глубь склада.

Стражи имперского закона оказались ловкими и опытными.

Они сразу узнали характерное щелканье болтера. Откуда у нарушителей порядка мощное оружие десантников? Осталось ли оно со времен Ультрадесантников или попало на планету контрабандным путем? А может местный умелец подремонтировал древнюю «реликвию» и использует по прямому назначению?

Как бы то ни было, но выстрел Лекса лишь разжег желание арбитраторов поймать беглецов. Но троица уже выскользнула из склада на улицу, переполненную пилигримами. Д’Аркебуз расталкивал прохожих, прокладывая путь в людском потоке. В толпе из уст в уста передавались противоречивые слухи: «зеркальные головы» убивают, кто-то убивает «зеркальные головы».

Жак внезапно споткнулся и вцепился в Лекса.

Да, корчившееся от боли сознание псайкера беспорядочно выплескивало в психическую атмосферу сцены расправы над пилигримами, свидетелем которой он стал. Паломники, обладающие телепатическими способностями, улавливали жуткие видения.

Атмосфера, и без того напряженная, накалялась. Отчаяние и разочарование превратились в ярость. Люди исступленно кричали:

Кричавшие вряд ли понимали, что происходит. Нужно защищаться от арбитраторов или помогать им. Истерия усиливалась, зажигала всех и каждого, псайкер он или простой обыватель.

Лекс бросил взгляд через плечо, убеждаясь, что преследователи еще не выбрались из склада. Жак и Гримм прислушивались к разговорам в толпе. Похоже, что опасность миновала.

Беглецы выбрались на менее шумную улицу, свернули за угол, потом за другой. Сначала бежали, затем перешли на шаг и, наконец, очутились на Шандабарском рыбном рынке. Здесь царило спокойствие. Прилавки и палатки продавцов занимали десяток пыльных гектаров.

Торговля под красным солнцем процветала. Рыбаки зазывали купить утренний улов из Бихисти и из пресноводного моря на юге. Поражало разнообразие товаров: рыба свежая и сушеная, соленая и в маринаде. Едкий, удушливый запах отравлял воздух. О панике и расправе над пилигримами здесь еще не знали.

Глаза торговцев походили на лишенные разума выпуклые глаза снулых рыб, лежащих на прилавках и лотках.

Гримм остановился:

Гримм согласился:

Маленький расселенец задохнулся от возмущения. Наконец, он сделал над собой усилие и продолжил:

Жак пожал плечами:

Тайный Инквизитор помолчал.

Гримм усмехнулся:

Жак взглянул на Лекса, тот угрюмо кивнул:

Д’Аркебуз молча склонил голову, словно взывая в молитве к своему Примарху.

Наконец, показался комплекс куполов — храм Оксиденс. Несколько тысяч пилигримов заполнили пыльную площадь, еще многие тысячи подтягивались из боковых улиц. В нос бил едкий дым ароматических палочек, жареной рыбы, готовящейся прямо здесь на кострах, дешевого вина и пота. На канате, протянутом над площадью, кувыркались акробаты. Предсказатели будущего раскладывали на земле пасьянс из карт Таро. Нищие протягивали руки за подаянием.

По периметру храма настоятель распорядился выставить барьеры и цепь дьяконов с оружием. Счастливцы, правдами и неправдами получившие доступ в святая святых, переправлялись по навесному эскалатору. Самых щедрых сопровождали вооруженные пономари. Избранники могли собственноручно притронуться к ларцу, где хранилось Истинное Лицо.

Завтра, в день долгожданной церемонии, дары увеличатся вдвое.

Лысый толстяк, поддерживаемый косоглазой дочерью, передал дьякону толстый кошелек с шекелями, которые тут же были пересчитаны.

Большинству паломников такие деньги и не снились. Не многие могли себе позволить оплатить вход в храм.

Джака охватило любопытство — естественное желание Инквизитора знать обо всем. Он извлек из кармана изумруд чистейшей воды.

Дьяк довольно улыбнулся и принял подношение. Он поднял камень, пристально рассматривая его на свет. Неужели он опасается, что камень фальшивый? Даже в тусклых лучах красного солнца блеск изумруда завораживал.

Гримм потянул Драко за рукав, указав на стоящую в толпе высокую женщину в плаще с капюшоном и серых перчатках.

Призрак… Лицо под капюшоном…

Нет, не стоит обманывать себя. Просто очень похожая женщина. Такой же рост, стройная фигура, грациозные движения.

Заметив пристальный взгляд, направленный на нее, незнакомка сразу же отвернулась и пошла прочь.

Она затерялась между паломниками и исчезла.

Это не была Мелинда. Не могла быть. Гейша погибла, пронзенная лучевым копьём амазонки-феникса. Сходство же объясняется очень просто. Мало ли похожих людей в галактике!

На миллионах заселенных планет живут миллиарды человеческих особей. Где-нибудь, да найдется парочка-другая двойников, похожих на его Даму Смерти, как сестры-близнецы.

Но никто не может сравниться с Мелиндой.

Никто!

Пономарь провел трех очередных посетителей в храм. Старый служитель с заспанным лицом был одет в рясу из шерсти камелопардов, подпоясанную веревкой, на которой висел лазерный пистолет.

В огромном зале с колоннами курился целый лес благовонных палочек. Сладкий дым поднимался к куполу и исчезал в вентиляционных отверстиях. Святилище походило на газовую камеру.

Впереди показалась базилика, охраняемая дюжими дьяконами.

Вокруг горели бесчисленные свечи. За тысячелетия копоть толстым слоем покрыла стены и потолок. Темнота сгущалась вокруг канделябров и, казалось, поглощала пламя свечей.

Священник-гид терпеливо ждал.

Затем экскурсия перешла в часовню для тайных молитв. Жак и Лекс на мгновение преклонили колени перед старинной плащаницей, вышитой титановыми нитями, загадочно поблескивающими в полумраке. Плащаница закрывала вход в ризницу.

Под сводами зала монотонно звучало:

Заглянув через щелочку в ризницу, Жак увидел ларец, окруженный тысячью свечей. Богатая инкрустация серебром и золотом ослепляла всякого, кто видел дароносицу впервые.

Двое монахов, тихо бормоча молитвы, охраняли святыню.

Бесценное сокровище появлялось из темницы на свет божий только в священные дни раз в пятьдесят лет. В перерывах между редкими публичными демонстрациями Истинное Лицо изредка показывали в самой ризнице при свете единственной свечи толстосумам, отдававшим за миг благоговения большую часть своего состояния.

Но что это?! Высоко над входом в ризницу, едва различимый в сумрачном свете, висел портрет в золотой раме. Выполненный красками на холсте из шкуры камелопарда, он изображал простого и грубоватого, но величественного мужчину.

По будним дням в ризнице неустанно трудились двое художников, создавая новые копии.

Двое монахов из братства Его Истинного Лица продавали такие опосредованные копии в одной из капелл базилики. Пономарь сообщил, что подведет их к лотку на обратном пути.

Лицо пономаря омрачилось, рука легла на рукоятку пистолета.

Жак вгляделся в лицо, изображенное на холсте. Он встречался с Императором в огромном тронном зале, пропитанном энергией и озоном, среди славных боевых знамен и икон. Человек, сидящий на троне-протезе, больше походил на усохшую мумию. Но разум владыки излучал такую мощь, что Тайный Инквизитор Драко почувствовал себя ничтожеством. Может ли блоха сравниться с мамонтом?

Вернется ли он когда-нибудь в тронный зал?

Войдет ли туда не простым человеком, а иллюмитатом?

Посмеет ли он добровольно подвергнуться смертельному риску? Впустить в себя демона, надеясь изгнать его и стать просвещенным…

Гримм отклонил предложение купить копию с копии портрета.

Экскурсия завершилась. Жак, Гримм и Лекс вышли на площадь. Они прокладывали себе путь между паломниками, монахами и нищими. Вдруг костлявая рука в болезненных темных пятнах схватила Жака за подол.

Юродивый толкал перед собой расшатанную тележку на маленьких железных колесиках. На повозке сидела сгорбленная старуха. Ее лицо сморщилось от прожитых лет. Белые как снег волосы сбились в паклю. Но голубые глаза женщины светились разумом и пытливостью, в них не умерла надежда.

Старуха раскачивала кадило с тлеющими благовониями, подвешенное на цепях к раме.

Сооружение весьма напоминало виселицу, однако прекрасно защищало дряхлых бродяжек от участи быть случайно затоптанными.

Ноги нищенки, как две темные палки, неестественно лежали на повозке. Едко запахло мочой. Может Гримм еще и слезу прольет?

Скват задумался, решая, отдавать ли монету.

Он засомневался: не родственники ли перебили старухе ноги, чтобы она приносила в семью доход?

Старуха скорчилась, словно у нее внезапно случился спазм кишечника.

Гримм опустился на корточки перед тележкой. Лекс и Жак последовали его примеру.

Нищенку звали Геради. С вызовом она сообщила, что ее возраст превышает одиннадцать лет и за свою жизнь она четырежды стала матерью.

Странно, что кто-то на Сабурлобе считает свой возраст в местной системе. Старуха жила так долго, что сбилась со счету. Она существовала около ста десяти стандартных лет и вторую, большую часть, провела на этой тележке.

На Гримма подобная живучесть произвела впечатление.

Сто лет назад маленькой девочкой Геради пришла на церемонию открытия Истинного Лица со своими родителями. В результате безумия, охватившего толпу, погибли и отец, и мать. Ноги несчастной так и остались парализованными навсегда. Сострадательный священник пожалел девочку и сделал для нее повозку. Десятилетия Геради ждала очередного священного года, но во второй раз наблюдала за открытием Его Лица из безопасного места.

Всеобщее безумие?

О да. Пятьдесят лет назад снова произошло несчастье. Издалека плохо видно то… что нельзя увидеть.

Нельзя увидеть? Что это значит?

Десятки лет Геради слушала и смотрела.

Она узнала, что нерукотворный облик давным-давно исчез. В главный день священного года настоятель храма Оксиденс во главе торжественной процессии выносит ларец на обозрение публики и на короткое время открывает его.

Сотням тысяч паломников предъявляется чистое полотенце, если не считать едва различимых пятен на месте глаз.

Рассказ о судьбе Истинного Лица наполнил Жака мистическим ужасом. Какая разница, обманывают паломников или нет.

Даже если они умрут ради единственного взгляда на тряпку, которой когда-то Император утер лицо, их агония не идет ни в какое сравнение с Его бесконечной агонией. Благоговейный трепет пилигримов уйдет в психический океан и останется там навсегда.

Сидя перед тележкой Геради, Жак понял, что ему нужно помолиться.

Хотя бы немного.

Он тихо обронил:

Стоило услышать предсказание нищей старухи, которое она повторяла все пятьдесят лет со времен прошлой церемонии. Ее упорство казалось патологическим. Безумие — вот что светилось в ее глазах!

Тщетность людских надежд стерла религиозный порыв Драко, как время стерло Истинное Лицо Императора. Жак покачнулся.

Похоже, скват решил побольше узнать о сабурлобских делах.

Он сообщил Геради:

Дернувшись словно от удара, калека выпрямилась. Она тяжело дышала.

Морщинистое лицо старухи исказилось гримасой боли. Худая рука задрожала. Геради упала на спину.

Лекс пощупал пульс. В его громадной руке хрупкое запястье казалось указкой в руке школьника. Нищенка умерла от сердечного приступа. Сердце у нее оказалось никуда не годным.

Гримм закрыл остекленевшие глаза Геради.

Через день, на рассвете, беглецы остановились на окраине огромной площади. Гримм не хотел идти на церемонию открытия, но Жаку не терпелось посмотреть на религиозное рвение, когда смерть, и увечье теряют значение для миллионов людей. Ему требовалось повторить урок страсти, одержимости, приобщения.

Урок растворения чувств и души.

День ожидался жаркий и душный. Сотни тысяч зрителей вдыхали и выдыхали, казалось, воздуха на всех не хватит — так плотно были сжаты тела. Сколько уже задохнулось? Сколько умерло от перенапряжения? Несколько раз зарождался оглушительный рев, когда кому-то мерещилось, что церемония начинается. Паломники возбужденно ждали. Людское море превратилось в огромный котел, подогреваемый экстазом. Температура вот-вот достигнет точки кипения.

Напрягая мускулатуру, Д’Аркебуз оттеснял паломников, ломал неосторожным ребра. В стене ближайшего дома темнело несколько ниш, то ли предназначенных для статуй, то ли образовавшихся в результате бессчетных столпотворений.

Лекс, применив силу, освободил одну из ниш. Никто из истощенных безумцев не решился противостоять могучему атлету.

Жак и Гримм укрылись за мощным торсом десантника, как за щитом.

Скват с трудом отдышался. Интересно, сколько сломали ребер в давке? Он с отвращением сплюнул, так как ничего не видел, кроме спин.

Жак вдыхал миазмы истерии. Зато перед Лексом, возвышавшимся над головами в колпаках и шапках со значками Истинного Лица, открывался прекрасный вид, хотя объект наблюдения и находился в километре впереди.

Громкие крики заглушили его слова. — Толпа рвется за барьер…

Беснующаяся стихия непременно снесла бы и барьер, и эскалатор, если бы не дьяконы в белах рясах. Сначала для уменьшения энтузиазма охранники применили оглушающие ракетницы.

Рвавшиеся вперед паломники падали без сознания под ноги напиравшим сзади.

Стремительно росла баррикада безвольных тел.

По живому валу взбирались новые безумцы и тут же падали.

Видя это, настоятель закрыл ларец и поспешил удалиться. Паломники не унимались.

Дьяконы спрятали ракетницы. Настала очередь автоматического оружия. Затрещали беспорядочные длинные очереди и прицельные короткие. Гигантское красное солнце, закрывавшее полнеба, покраснело еще больше, как будто впитало в себя пролитую кровь. Пыль, поднятая тысячами ног, сумрачным туманом висела в воздухе.

Награжденные синяками и царапинами, трое мужчин покинули площадь. Несмотря на разгул смерти возле храма, глаза паломников горели огнем. Многие рыдали от радости. В толпе распевали: «О, Истинное Лицо!»

В эту ночь Жаку вновь приснился Аскандар-Сити…

Один за другим взрывались ошейники монстров, головы скатывались с плеч. Рыдающих Дев связали цепью друг с другом.

Некоторых десантники приковали к балкам разрушенных зданий.

В спешке веревки ослабли и едва не падали на землю. Только бы невольницы догадались убежать, воспользовались бы шансом.

Пусть хотя бы одна не станет жертвой мародеров.

Подмога уже близка. Всего пару дней назад на Аскандаре останавливался для ремонта корабль Космических Десантников из ордена Гвардии Ворона. Он еще не достиг прыжковой зоны. Астропат передал сигнал о нападении на столицу предателей Хаоса, прежде чем дворец был разрушен. Вороны вернутся. Нужно продержаться всего один день…

Вороны в черных доспехах сразятся с отступниками. Пусть тогда захватчики пеняют на себя. Планета будет очищена.

Или Хаос намеренно дразнит Воронов?!

Только бы убежали Девы!

Однако грохот взрывающихся ошейников привлек внимание десантников Хаоса.

Мужская и женская руны Слаанеша в еретическом единении украшали наколенники воина Хаоса, обтекаемый нагрудник сверкал пурпурно-золотой инкрустацией, словно насмешка над орденом, к которому десантник принадлежал до того, как его соблазнил Хаос.

Заряд ударил в левую часть нагрудника и проник внутрь.

Взрыв. Рука десантника дернулась. Похоже, укрепленное легкое захватчика подвело. Отступник закрутился на месте, будто танцуя вальс сам с собой.

Жак и евнух выстрелили снова и нырнули за мраморную кучу за мгновение до того, как ударил разряд десантника. Воздух раскалился от луча плазменного пистолета. Рухнувшая в бассейн балка обуглилась. Вода испарилась.

Евнух привстал и снова выстрелил. Несколько острых стрел впились ему в плечо. Он попятился и упал на мраморные осколки.

Луч вонзился в голову раненого. В мгновение ока испарились глаза и щеки.

Словно невидимая кислота разъедала череп, жидкость мозга закипела. Серый дым повалил из ушных раковин и обугленного носа.

Перекрытия, пропитанные смолой, загорелись. Пламя перекинулось на крышу, на одежду упавших в бассейн. Некоторые были еще живы.

Над местом трагедии разнесся бессердечный хохот. Жак повернулся к последнему евнуху:

Служитель гарема ошалело взглянул на него.

Когда-то это правило неукоснительно соблюдалось. В гарем не допускали мужчин, только князь Эгремонт входил к своим наложницам.

Единственное исключение сделали для имперского Инквизитора, прибывшего провести расследование, проверить слухи о существовании культа извращенцев Слаанеша среди евнухов. Князь Эгремонт слыл идеалистом и эксцентриком, но опытным администратором. Аскандар процветал.

Глупцы… Боже, какие глупцы! Проповедовать культ извращенной похоти! Последствия оказались плачевными. Мучительными. Бешеные десантники Хаоса пришли снять урожай идолопоклонства. Они опустошили Аскандар и садистски изнасиловали Дев гарема.

Евнух рассеянно посмотрел на старенький болтер, который держал в руках. Он помахал им. Приставил к виску.

Какая ирония! Вороны так близко!

Выйти из-за кучи — неминуемо погибнуть.

Но и оставаться на месте равносильно самоубийству. Жак медленно пополз среди обломков и разгорающихся очагов огня.

Сзади донеслось «тра-та-та». Евнух застрелился. Возможно, он избежал долгой и мучительной смерти.

Жак снова проснулся в холодном поту.