ДИТЯ ХАОСА
Ян Уотсон
ГЛАВА 8. СУД
Жак нервничал. Они ждали Ракель в том самом складе, в котором прятались от арбитраторов. Лексу не составило труда взломать временный замок. Поток паломников схлынул, и в тупиковой улочке не было ни души. Девушка проникла в здание Суда через выход коллектора, рискуя в любую минуту попасть в руки служителей закона. У Драко защемило сердце. Он предал память Мелинды и верность капитана десантников, предал себя самого. Но под слоем грязи разве не осталась его душа чистой, стремящейся к свету? Достигнуть просвещенности можно лишь очистившись от наваждения. Он вспомнил строчку из старой песни на диалекте креолов. Когда-то Жак принимал участие в чистке на их планете. «Две мадонны — табу, Эх, Джонни Феделор!» «Эх, правоверный Джонни, любить двух девушек сразу запрещено!» — так переводились слова припева. Нельзя одновременно претендовать на настоящую Мелинду и ложную. Мечты об имитации отдаляют возвращение истинной гейши. Подобные размышления — явный признак психоза. Психоз может означать начало одержимости, а одержимость — путь к просвещению. — О чем задумался, босс? — спросил Гримм. — Ничего важного. — Что я слышу! — ухмыльнулся скват. — Может, прочтем короткую молитву? Или я спою старинную балладу? — Если Ракель не вернется через час, — раздраженно пробормотал Жак, — то она либо погибла, либо ее поймали. — Молитва сократит ожидание. Прочтем и отправимся восвояси. И не говори, что мы должны пойти в Суд выручать воровку. Ни за что! Храм совсем другое дело… — Мне вспомнилась «Баллада о пирате», о жестоком флибустьере, который рыскал по галактике в поисках добычи… Гримм яростно почесал босую ногу. Мастер, которому он заказал новые ботинки, пообещал сшить их только через неделю. — Две мадонны — табу. Эх, Джонни Феделор? — прошептал Жак. — Эх? Новое заклинание, босс? — заинтересовался скват. Мурашки побежали по спине Тайного Инквизитора.
— Esurio quietis, Loquax! — приказал он. — Молчи, мне нужно медитировать. — Мне тоже, — поддакнул Лекс, осуждающе глядя на карлика. Ракель вернулась только через два часа. Увидев девушку, Жак немного успокоился. С трепещущим сердцем он бросился к своей Мелинде, появившейся словно ниоткуда, как бы материализовавшейся из океана потерянных душ. В левой руке она держала дымящийся сальный обрубок. Палец Чора Шутурбана — Палец Славы — догорел и потух. — У меня получилось, — объявила Ракель, когда маскировка пропала. Даже специальные органы десантника и обостренные чувства Жака не уловили момент ее появления. В правой руке девушка несла тяжелую сумку. В черном трико, с загримированным лицом и двумя смертоносными перстнями на пальцах Ракель пробралась по коллектору в подземную тюрьму Суда. Отдаленные стоны заставили девушку затаиться. Из караульной доносился раскатистый смех. Слабый свет из приоткрытой двери не разгонял мрака. Ракель проскользнула мимо караульной и поднялась по каменной лестнице на первый этаж. Поняв, что попала в лабиринт складских помещений, она направилась дальше. В особняке Ракель часами изучала план многоэтажного здания. Если бы не тщательная подготовка, она безнадежно запуталась бы в лабиринте коридоров и переходов, потерялась бы, словно листок бумаги в огромном архиве. Верхние этажи Суда освещались люминесцентными лампами, деятельность здесь была более оживленной. Чиновники изучали древние свитки, что-то писали, передавали документы курьерам. Хотя Суд на Сабурлобе учредили всего несколько десятилетий назад, здесь уже накопилось огромное количество бумаг. Так в колбе размножаются бактерии. Они не ведают, что творится за стеклянными стенками, но бурно перемещаются в пределах колбы. Кибернетические слуги на колесиках развозили чиновникам еду и напитки, чистили ковровые дорожки. Вентиляторы под потолком напоминали бронзовых птеродактилей. Вдоль стен стояли стеллажи с разнообразным оружием, церемониальными хлыстами и булавами. С каждым этажом становилось светлее. Здесь черный костюм Ракель перестал служить маскировкой, и она вытащила Палец Славы. На кончике почерневшего обрубка затеплился слабый огонек. Девушка рискнула пройти по коридору, и никто ее не увидел. Пока она искала архив, палец сгорел до средней фаланги. Неожиданно из-за угла появился арбитратор, вооруженный лазерным ружьем. В зеркальном шлеме стража закона отразилось пламя магического пальца. Озадаченный арбитратор остановился. Он никого не видел перед собой, но то ли какие-то физические законы поляризации, то ли интуиция подсказали ему, что происходит нечто странное. — Кто здесь? — прозвучал требовательный оклик на стандартном готическом с едва уловимым акцентом. Арбитр покачал головой, отгоняя наваждение. — Корво, ты где? — вновь позвал он. — Похоже, в моем шлеме неполадки. Коллега, видимо, был далеко и не слышал, что к нему обращаются. Арбитр закинул ружье за спину и снял шлем, открыв морщинистое лицо. В ноздрях — тампоны, очевидно, фильтры. Пронзительные глаза смотрели прямо на Ракель. Казалось, ее легкие сейчас взорвутся от недостатка кислорода. Рефлекторно девушка сделала вдох и выдох. Легкое движение воздуха насторожило охранника и он вскинул ружье. Ракель согнула палец. На этот раз она ничего не перепутала. Отравленная игла впилась в щеку мужчины, он пошатнулся и стал оседать на пол. Ракель прыгнула вперед и поймала выпавшее ружье. Арбитр повис на ней. Палец Славы от резкого движения погас. Перед угасающими глазами стража закона возникла черная фигура, склонившаяся над ним словно хищный зверь над жертвой. Тело арбитратора содрогнулось в агонии, шлем выскользнул из немеющей руки. Ракель оттащила труп в одну из кладовок, сняла с него униформу и переоделась, на голову нахлобучила зеркальный шлем. Сунув полусгоревший палец в карман, девушка отправилась дальше. Хранилище дискет находилось на одном этаже с залами заседаний. Шагая по украшенному причудливой мозаикой вестибюлю, Ракель присмотрелась и поняла, что перед ней выдержки из законов, выполненные готическим шрифтом. Массивная дверь хранилища была открыта. Внутри помещения горел свет. В маленькой комнате не оказалось ни стеллажей, ни шкафов, ни полок. В центре на вращающейся подставке стояла картотека с дискетами. Разодетый в шелка клерк листал каталог. Его длинные, тонкие руки, похожие на клешни краба, методично переворачивали страницу за страницей. Рядом со скучающим видом стоял дородный судья в пышной сутане, отделанной мехом горностая. Круглые очки в серебряной оправе придавали его холодным глазам стальной блеск. Тройной подбородок свисал на дорогие меха. Голова чиновника, увенчанная черным тюрбаном, напоминала вершину остывшего вулкана. Поигрывая жезлом, на конце которого искрило энергетическое поле, он ждал, пока ему выдадут затребованную дискету. Увидев вошедшего в хранилище арбитратора, судья улыбнулся, подмигнув своему отражению в зеркальном щитке шлема. — А, Кастор, ты быстро явился на вызов… Ракель почтительно склонила голову. — Поторопись, Дрорк, — судья повернулся к клерку. — Что ты копаешься? — Все в порядке, мой лорд, — залепетал скелет по имени Дрорк. — Насколько мне известно, эту пластину данных не запрашивали ни разу за все время моей службы. Возможно, мой предшественник перепутал ячейки… — Я затребовал пластину с инопланетными языками, — объяснил судья лже-Кастору. — И у меня есть хорошая новость: я, наконец, нашел возможность назначить тебя маршалом, мой верный друг. Очевидно, между судьей и арбитратором существовало взаимопонимание и доверительные отношения. Ракель склонила голову еще ниже. Только бы не пришлось выражать благодарность! Выключив энергетическое поле, судья задумчиво помассировал кончиком жезла огромный подбородок. — Я ценю твою немногословность, Кастор. Для тебя есть задание. Вчера я получил бюллетень от Астропата с Леккербека. На планете высадились несколько инопланетян в странных одеждах, представители расы эльдаров, которые утверждали, что они — бродячие циркачи. Во время стычки с местными представителями закона двое из них погибли, а третий скрылся. — Собери небольшую группу, возьми парутройку достойных ребят. Если эльдары нанесут визит на Сабурлоб, я хочу, чтобы ты и твои люди арестовали и допросили инопланетян на их языке. — А, вот она! — воскликнул Дрорк. — Вот пластина. Клерк держал в руке кружочек размером с монету. — Возьми ее и подготовься, Кастор. Ракель вновь склонила голову, приняла пластинку из рук Дрорка и спрятала в карман. Интересно, а если появится настоящий Кастор? Инквизитор говорил, что ей пора действовать как настоящему ассассину, а не только как вору. Не начать ли в Суде? Сановник продолжал наставления, потирая подбородок дезактивированным жезлом: — Если удача не отвернется от нас, то скоро я приобрету доминирующую власть среди моих коллег. Скажи-ка мне, маршал Кастор… Сказать? Это требование не выполнимо! Не раздумывая, Ракель вскинула ружье и выстрелила в брюхо толстяку. Жезл со звоном упал на мраморный пол. Второй выстрел швырнул Дрорка на картотеку дискет. — Ваша Честь! — прозвучал голос из коридора. Должно быть, это настоящий Кастор. Пристрелить и его? Наверняка, шум насторожил арбитратора. Ракель отложила ружье. Вытащила огарок, щелкнула зажигалкой. Кастор крался к хранилищу с помповым ружьем наготове. Если проскользнуть мимо, арбитратор почувствует движение воздуха. Как он отреагирует? — Ваша Честь! — снова услышала Ракель. Она медленно продвигалась вдоль стены. Сейчас Кастор войдет в хранилище и увидит убитых судью и клерка. Скорее всего, арбитратор решит, что убийство — дело рук соперника погибшего, одного из его коллег. Никто не расскажет об эльдарах. Ракель остановилась и потушила свой волшебный факел. От пальца Чора осталась одна фаланга. Маскируясь под спешащего по делам арбитратора, она беспрепятственно спустилась в подземную тюрьму, где скинула униформу и осталась в своем костюме. Ракель решила сохранить хоть маленькую часть Пальца Славы. Вот уж удивятся спесивый Инквизитор, гигант и карлик. Они должны уважать ее. Только так у нее появится гарантия дожить до преклонных лет. Только так Драко признает ее достойной заменой погибшей леди, воспалившей его душу, как ядовитая заноза. — А что в сумке? — спросил Гримм. — Голова судьи? — Нет, — ответила Ракел. — Но одного я убила. — Она открыла сумку. — Это я прихватила на обратном пути. Обоймы к болтерам! Одна, две… пятнадцать! Зарядив «Мир Императора», «Милосердие Императора» и болтер Лекса, они могут развязать полномасштабную войну. Д’Аркебуз благоговейно вытащил обойму и поцеловал ее, трепетно, как любимую женщину. — Я правильно сделала? — спросила девушка. — Думаю, это собьет Суд с толку. Крадут пластинку и реликвии Оксиденса. Она перешла с готического на сабурлобский диалект, так как сильно устала после вылазки. Поддавалась ли усталости настоящая Мелинда? — Расскажи, все, что с тобой случилось, — попросил Жак. — Быстро и коротко, без подробностей. Ракель поведала о судье, пластине и бюллетене Астропата. — Молодец, — похвалил Жак. — Ты все сделала правильно. Когда вернемся, я восстановлю твои силы с помощью карты Таро. — эльдарские жрецы настигают нас, босс, — огорченно произнес Гримм. — Если они прилетят сюда, было бы неплохо натравить на них Суд. — Ты не понимаешь! — возразил Жак. — Если арлекины объявятся внезапно, мы будем знать наверняка, что на Сабурлобе есть вход в Паутину. Если они прилетят на пассажирском корабле, это докажет, что входа нет. Если появится эльдарский корабль, значит вход расположен на астероиде или на спутнике одного из газовых гигантов системы. Действительно, у древней расы эльдаров не было навигаторов, способных провести корабль через искривленное пространство. От звезды к звезде они перемещались по Паутине, а внутри систем довольствовались межпланетными кораблями. Конечно, маги эльдаров могли изобрести навигационный ген и ввести его нескольким детям своей расы, однако Слаанеш не дремал. Жестокое божество Хаоса жадно выискивало арлекинов. Для эльдара войти в варп-пространство равносильно самоубийству. Паутина являлась для них единственным способом путешествий меж звездами. — Когда я выучу язык, — добавил Жак, — мне понадобится учитель, который покажет, как читаются руны. — Мы посадим его в клетку и будем пытать, пока не добьемся согласия? Гримм не забыл, как обошлись с ним Драко и Мелинда на борту «Торментум Малорум». Скват вынужден был признаться, что имел связь с Зефро Карнелианом, который его одурачил. Жак и Мелинда в свою очередь тоже обманули карлика. Они блефовали, пугая Гримма пытками, рассчитывали — и не зря — на его воспаленное воображение. Жак ответил: — Я не раз говорил тебе, что физические пытки неэффективны. Существуют лучшие способы взять верх над эльдарами — Какие же? — Сначала нужно поймать их. И сделать это раньше, чем они поймают нас. — Да, будет красный закат и красная ночь, — согласился Лекс. Всю последующую неделю Жак надевал на ночь гипношлем. Днем он то и дело повторял никому не понятные фразы. — Нил анн ах клеасай, агус та ан йомад меаса аиге фейн. Настоящая Мелинда смогла бы поддержать разговор. Упражнения превратились в монолог, обращенный к ее ушедшей душе. Только однажды Драко перевел отрывистые слова: — Нил анн ах клеасай… — он взглянул на до боли знакомое и в то же время чужое лицо Ракель и повторил на имперском готическом: — Обманщик слишком много должен держать в памяти. Это, — прокомментировал Инквизитор, — станет нашим девизом в борьбе с арлекинами. Пока Жак изучал язык эльдаров, Лекс приступил к резьбе. Вместо герба ордена Кулаков, на время покинутого, он решил вырезать пейзаж планеты Хаоса, той, где видел демона, качающегося на серпе месяца. Ракель случайно взглянула на неоконченную работу и разочарованно произнесла: — Нелепица и ужас! Похоже, ей никогда не снились ночные кошмары. — Нет, — ответил Лекс. — Я изобразил все в точности так, как видел. Это реальность, вернее, нереальность, которая существует. Тебе не стоит смотреть. Те, кто способен воспроизвести в уме подобные сцены, заслуживают чистки ума. — Чистка? — содрогнулась девушка. — Больше никогда не взгляну на твое произведение. Она тут же покинула комнату. И правильно. Кроме планеты Хаоса десантник собирался изобразить смерть Мелинды от копья амазонки-феникса. Устав от кропотливой работы, Лекс вышел в сад, чтобы дать отдохнуть глазам. Гримм любовался огромным красным солнцем. — Прекрасный денек, — начал разговор карлик. — С тех пор как мы прилетели, заметно потеплело. Ты не заметил? Д’Аркебуз обращал мало внимания на погоду. Сейчас он с трудом отвлекся от своих мыслей и удивленно пожал плечами. — И в то же время, — продолжил Гримм, — светило стало хм-м… как будто меньше размером. Не так ли? Лекс вспомнил, что говорилось по этому поводу в путеводителе. — Красный цвет имеет внешняя оболочка звезды, растянувшаяся на сотни миллионов километров. Внутри ее скрыто горячее белое ядро, такое же маленькое, как ты. Десантник усмехнулся. — Я слышал, что радиационные выбросы белых карликов могут флуктуировать. Это зависит от химического состава звезды, — он сардонически взглянул на Гримма. — Карлики весьма непоседливы. Коротышка-скват почесал лохматую голову. — Может, мы попали в радиационный поток? — Сплюнь! Кто знает, каков окажется верхний предел температуры? — Только не надо меня пугать, верзила. На Сабурлобе живут миллионы людей. Тысячелетия уже живут. — Для истории тысяча лет — секунда. — Знаю, знаю! — Даже слабое внешнее или внутреннее воздействие может дестабилизировать белый карлик. Например, отголоски варп-шторма. Или корабль Хаоса, материализовавшийся вблизи звезды. — Спасибо за утешение. — Космос существует не для нашей выгоды, малявка. Так же, как собака живет не ради блох. Что бы ни думала сама блоха по этому поводу. Настоящий героизм — защищать реальность, служить Императору и славить Его имя. — А ты, кстати, знаешь Его имя? Лекс предупреждающе приложил палец к губам. — Никто не знает Его имени, — прозвучал резкий голос Жака. Он тоже вышел прогуляться в сад. — Вряд ли он сам знает его после тысячелетий трансцедентной боли и вселенской изнуренности. — Бионн ан феар циалмар ина тост нцаир на юионн пиок ле ра айге, — процитировал он эльдарскую фразу и скрылся среди деревьев. |
